А. МОРАЛЕВИЧ, специальный корреспондент Крокодила

«ю роил нир<имышля1ь о земле и колхознике.
Сэкономим место — опустим проблему любви крестьянства к земле. (Для пишущих диссертации — см. творч. наел. Некрасова, слуш. песн. Исаковского.)
Опустим проблемы всхожести, яловости, свиной чумы, культивации, ящура, засоленности почв, градобития (см. труды ВАСХНИЛ, Ветакадемии).
Оставим проблему: город рубит сук, на котором сидит. Лязгая стальным костяком, прикрываясь дымом из труб и несовершенными нормативами 1927, 1936, 1952 гг., город вторгается на поля, прокармливающие его, и самовластно отнимает эти поля.
Логично для налоговой 46 понимать, что регистрация фирм — ее кончная цель
Терзают и рвут поля совхоза «Политотделец»: череповецкие металлурги, газораспределители, скотооткорм, искусственные осеменители, подстанции, сельхозтехника, бактериологов станция, азотнотук.
Это рвут супески и суглинки.
Есть также смелость рвать черноземы.
Вкратце: от колхоза имени Ленина (Ростовская область) предприятия города Белая Калитва оторвали шестьдесят один гектар земли под разное и огороды сотрудников.
Конечно, страна велика. Даже на маломасштабной карте приставь палец к точке «Калининград», проведи по карте до точки «Владивосток» — и то палец нагреется до невозможности. При таких побудительных размерах страны, очевидно, глупо рвать землю крохами, пядями. И ростовский завод имени Октябрьской революции- комбинат домостроителей-крупнопанельщиков делают аннексию в колхозе имени Мясникяна — пятьдесят четыре гектара земли. Отбери пятьдесят четыре овцы — это суд, уголовщина. А земля — ничего, это можно. Здесь все? Извините! Идут люди завода и комбината в дружественное горбюро технической инвентаризации и выходят оттуда с громобойной бумагой, где площадь захвата земель у колхоза утверждена вдвое большая против прежней. И угрожающий палец торчит из бумаги» колхозу в грудь: «Категорически запрещается вести работы, связанные с распашкой и производством посевов».
Ищите: официальный сайт инспекции Межрайонная ФНС 46
Попробуй нарушь!
Аксайский район. Новочеркасский трест «Водоканал» извергает на поля колхоза имени Горького смрадные воды и губит тридцать девять гектаров. Потом в нечистотах того же треста захлебываются восемнадцать гектаров пашни, пятьдесят четыре гектара пастбищ другого колхоза.
И ничего. Сельхозугодья Ростовской области — почти девять миллионов гектаров. Испакостить да отторгнуть десятков пять тысяч — велика ли беда?
А тут же поезд летит по ростовской степи. Вечер, мерцают тревожным огнем самовозгоревшиеся терриконы шахт, серный дым течет на равнины. Сатаной пахнет и адом. И сидит поездной пассажир, укупорив окна, нахохлившись и перхая.
— Промежду прочим,— бодрым голосом говорит проводник,— от разъезда 1115-й километр бравое будет место, в самый раз продышаться. Лес там насажен сплошной, сколько глаз видит. Дубы да клены. Один такой лес по степям, нигде больше нету!
И пассажир берется за оконные скобы, чтобы отдраить окна у столбика с цифрой 1115. Но не отдраил, и проводник замкнулся в купе от позора. Ибо лес Донского лесничества отчасти уже не лес. Что с уникальным лесом? А Несветайская ГРЭС шукает тут уголь. От пробуренных скважин лес усыхает, и есть надежда, что усохнет совсем: сто новых скважин планируют в лесу несветайцы, грунтовые воды уйдут.
Одновременно там же, в Ростовской области, выходит на большак хлебороб и обмирает: прямо по ячменю и пшенице, через всю тучную ниву, змеится тропа, хлеб выбит начисто. Однако зря на крик прибегает записной сельский охотник Ипат с резервным патроном за ухом. То не медведь прошел полем сосать ячменя. Пионер и отличник военизированной игры «Зарница» подросток Глеб кажет пальцем на землю и говорит, что медведь не бывает на гусеничном ходу и соляром не пачкает, а просто буровая установка геологов углубилась в поля по хлебам. Так же просто, как люди из шахтерских городов, без согласований и волокиты, устраивают общегородские помойки на пахотных землях. Все просто.
А в Бурятской АССР есть сильно утомленное городским браконьером село Романовка. Потому романовский сельский житель вешает на лошадь табличку «Вот лошадь» и на корову табличку — «Корова». Чтоб не путали и не стреляли.
Налоговая 46 приём – официальный сайт о подходах в МИФНС 46
В колхозе «Россия», Ростовской области, колхозник на полях втыкает таблички: «Вот поле пшеницы», «Вот поле люцерны». Чтобы городские часом не помяли. Но тресты «Шахтшахтострой», «Шахтантрацит», комбинат «Ро-стовуголь» внимания не обращают, выживают колхоз из полей. И трестовский бульдозерист, большой жизнелюб и ударник, от хорошего настроения и веселья крови разворачивает стрелку указателя «Вот поле люцерны» острием в хмурое небо. Так в парках культуры и отдыха заскучавшие обалдуи разворачивают стрелку указателя «Туалет» в направлении комнаты смеха…
Где же запретительные заслоны, где люди со сведенными к переносью бровями, кто борется с земельными самозахватчиками?
Есть борцы. В зданиях облсоветов взбирайтесь на последний этаж, находите под застрехой самую захолустную комнату. Наверняка борцы сидят тут, помещений краше им не отводят.
Так, на седьмом этаже ростовского Дома Советов бьется с превосходящей силой противника землеустроительный отдел И. А. Дрючина. Здесь пять человек (две женщины) выдерживают тяжелые осады пришедших топнуть ногой и шарахнуть дверью архитекторов, директоров предприятий, проектировщиков. Здесь говорят в ответ на их притязания:
— Нас, товарищ, не примирит ничто, но, уходя, не
хлопайте дверью, потолок обвалоопасный. Пользуйтесь
дверью лифта.
Однако товарищ-самозахватчик хлопает дверью и идет захватывать дальше. Потому что землеустроитель — слабак против захватчика и обуздать не в силах. Скажем, взять людей санэпидслужбы («Мышки есть?.. Крыски есть?..»). С этими будь почтителен. У них санкции, права госинспекторов, штрафануть могут на месте. А землеустроитель? Его жми, вредоносного. Можно жать, и опаски нет. Ну, пискнет он, издаст некий плач Ярославны, а свыше прав нету.
Есть еще много отрадностей для людей с заводов, из трестов и главков. Индустрия наша громадна? Громадна. А в промышленных пригородах, где пуще всего наступает на земли город, сколько стало земельных инспекторов? Было по два на район, и то не справлялись совать нос в дела растущей индустрии, теперь же вовсе — один! Хватай ее, землю, ребята! Пусть семижильный он, устроитель земли,— не набегается на всех по судам, за-морочится.
И разор происходит в бескрайности наших нив. Геологи должны убирать с полей бетонные опоры буровых установок, ямы ровнять, тампонировать скважины. Где там!
Автомобили, разбив по распутице колею официальной дороги, рядом торят по полю другую, третью, пятую, i все по озимым хлебам.
В проектирующих организациях к землице отношение плевое. Есть указание — строить линии электросети вдоль существующих дорог, шоссе, только не через поля — проектанты воротят нос/ Так вбиваются деньги в проект мощных линий Новочеркасск — Тихорецкая, Сальск—Новопокровское, Койсуг—Зерноград, хотя эти проекты в силу явной же вредности полагалось рубить в зародыше.
И как в бальном танце, поставленном с размахом Бондарчука, вьются по полям столбы и опоры. И говорит председатель колхоза «Россия» товарищ Пасеков:
— Ох, мутит!
Ну, стоят вот столбы. Вокруг них кружиться на тракторах, сеялках и комбайнах—прямая морская болезнь. Но даже не в том трагедия. Вокруг тысяч столбов остаются неопаханные, незасеянные острова. Здесь немедля плодятся чертополохи и ползут душить поле. На островах полоть сорняки должны предприятия, протянувшие линию. Но если хоть одно это делает,— автор данного текста согласен публично вываляться в репьях.
Так поступает промышленность с сельским хозяйством.
Хотя есть непреложный документ — «Основы земельного законодательства». «Основы» гласят: ведите строительство в зонах, непригодных для полеводства. Предписано руководствоваться.
А чтобы да — так нет. «Основы» новейшие, год издания 1969-й, но проектант фанатично вперяется в норматив 1952 года и гундит про неведомый уклон 0,03. И уж будьте уверены, что опасный уклон 0,03 не будет обнаружен как раз в пределах самого плодородного поля, что диктует захватить его под строительство, склад щебня и так далее. Глупо не захватывать, если за это всего лишь журят незлым бабулиным голосом.
И у членов колхозных правлений в задымленных вечерних конторах происходит бомбаж черепной коробки от мыслей — кто защитит?